Неточные совпадения
—
Положим, не завидует, потому что у него талант; но ему досадно, что придворный и
богатый человек, еще граф (ведь они всё это ненавидят) без особенного труда делает то же, если не лучше, чем он, посвятивший на это всю жизнь. Главное, образование, которого у него нет.
(Из записной книжки Н.В. Гоголя.)] жбаны с рыльцами и без рылец, побратимы, лукошки, мыкольники, [Мыкольник — лукошко для пучков льна.] куда бабы
кладут свои мочки и прочий дрязг, коробья́ из тонкой гнутой осины, бураки из плетеной берестки и много всего, что идет на потребу
богатой и бедной Руси.
Дома его ждала телеграмма из Антверпена. «Париж не вернусь еду Петербург Зотова». Он изорвал бумагу на мелкие куски,
положил их в пепельницу, поджег и, размешивая карандашом, дождался, когда бумага превратилась в пепел. После этого ему стало так скучно, как будто вдруг исчезла цель, ради которой он жил в этом огромном городе. В сущности — город неприятный, избалован
богатыми иностранцами, живет напоказ и обязывает к этому всех своих людей.
Он
положил бы всю свою силу, чтобы помочь ей найти искомое, бросил бы семена своих знаний, опытов и наблюдений на такую благодарную и
богатую почву: это не мираж, опять это подвиг очеловечивания, долг, к которому мы все призваны и без которого немыслим никакой прогресс.
—
Положим, в
богатом семействе есть сын и дочь, — продолжала она дрогнувшим голосом. — Оба совершеннолетние… Сын встречается с такой девушкой, которая нравится ему и не нравится родителям; дочь встречается с таким человеком, который нравится ей и которого ненавидят ее родители. У него является ребенок… Как посмотрят на это отец и мать?
Да,
полагаю, что наши зрительницы дамы остались довольны: зрелище было
богатое.
Это мы узнали после, а тогда
полагали, конечно, что он одной фамилии с теми Рахметовыми, между которыми много
богатых помещиков, у которых, у всех однофамильцев вместе, до 75 000 душ по верховьям Медведицы, Хопра, Суры и Цны, которые бессменно бывают уездными предводителями тех мест, и не тот так другой постоянно бывают губернскими предводителями то в той, то в другой из трех губерний, по которым текут их крепостные верховья рек.
Правда, ее тонкие пальцы были и быстрее, и гибче; мелодия, которую она играла, сложнее и
богаче, и много трудов
положила девица Клапс, чтобы выучить свою ученицу владеть трудным инструментом.
— Тут, изволите видеть, какая статья вышла! — продолжал секретарь. — По крайности, на базаре так болтал народ: малый-то этот, убийца, еще допреж того продался в рекруты одному
богатому мужику; так я
полагаю, что не тот ли откупил его.
Не говоря уже там об оброках, пять крупчаток-мельниц, и если теперь
положить minimum дохода по три тысячи серебром с каждой, значит: одна эта статья — пятнадцать тысяч серебром годового дохода; да подмосковная еще есть… ну, и прежде вздором, пустяками считалась, а тут вдруг —
богатым людям везде, видно, счастье, — вдруг прорезывается линия железной дороги: какой-то господин выдумывает разбить тут огородные плантации и теперь за одну землю платит — это черт знает что такое! — десять тысяч чистоганом каждогодно.
— Как же, говорю, в этом случае поступать? — продолжал старик, разводя руками. — «
Богатый, говорит, может поступать, как хочет, а бедный должен себя прежде обеспечить, чтоб, женившись, было чем жить…» И понимай, значит, как знаешь:
клади в мешок, дома разберешь!
— Я описываю, — начал он, — одно семейство…
богатое, которое живет,
положим, в Москве и в котором есть, между прочим, дочь — девушка умная и, как говорится, с душой, но светская.
— Напротив, я знаю, что ты женщина
богатая, так как занимаешься ростовщичеством, — возразил камергер. — Но я любовь всегда понимал не по-вашему, по-ростовщически, а
полагал, что раз мужчина с женщиной сошлись, у них все должно быть общее: думы, чувства, состояние… Вы говорите, что живете своим трудом (уж изменил камергер ты на вы), прекрасно-с; тогда расскажите мне ваши средства, ваши дела, все ваши намерения, и я буду работать вместе с вами.
Беседуя с молодыми людьми, Миропа Дмитриевна заметно старалась им нравиться и, между прочим, постоянно высказывала такого рода правило, чтобы
богатые девушки или вдовы с состоянием непременно выходили за бедных молодых людей, какое ее мнение было очень на руку офицерам карабинерного полка, так как все почти они не были наделены благами фортуны; с другой стороны, Миропа Дмитриевна
полагала, что и
богатые молодые люди должны жениться на бедных невестах.
«Ты
богаче меня и ступай вперед, и хоть мы здесь все равны, но ты
положишь больше: следственно, такой посетитель, как ты, приятнее для актеров, — тебе и первое место, потому что все мы здесь не за деньги, а из уважения, а следственно, сортировать себя мы должны уже сами».
Дом тут стоял, с краю города, и
богатый тут жил один мещанин, добра пропасть, ночью и
положили проведать.
Положив красивые руки на колени, старец сидел прямо и неподвижно, а сзади него и по бокам стояли цветы в горшках: пёстрая герань, пышные шары гортензии, розы и ещё много ярких цветов и сочной зелени; тёмный, он казался иконой в
богатом киоте, цветы горели вокруг него, как самоцветные камни, а русокудрый и румяный келейник, напоминая ангела, усиливал впечатление святости.
Но яицкие заговорщики слишком привязаны были к своим
богатым родимым берегам. Они, вместо побега,
положили быть новому мятежу. Самозванство показалось им надежною пружиною. Для сего нужен был только прошлец, дерзкий и решительный, еще неизвестный народу. Выбор их пал на Пугачева. Им нетрудно было его уговорить. Они немедленно начали собирать себе сообщников.
— Вы предпочитаете хроническое самоубийство, — возразил Крупов, начинавший уже сердиться, — понимаю, вам жизнь надоела от праздности, — ничего не делать, должно быть, очень скучно; вы, как все
богатые люди, не привыкли к труду. Дай вам судьба определенное занятие да отними она у вас Белое Поле, вы бы стали работать,
положим, для себя, из хлеба, а польза-то вышла бы для других; так-то все на свете и делается.
— Жаль, брат Омляш, жаль, что ты был в отлучке! Без тебя знатная была работа: купчина
богатый, а клади-то в повозках,
клади! Да и серебреца нашлось довольно. Мне сказывали, ты опять в дорогу?
— Может быть, я пойду… Он старый, —
богатый. Но — жадный… Я прошу, чтоб он
положил в банк пять тысяч и платил мне полтораста в месяц, а он даёт три и сто…
Надежда Антоновна. Вы не умеете ценить его, оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и непременно найдем вам хорошее место и
богатую опеку. Вам останется только подражать моему мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову,
кладет ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
—
Положим, он жид, но он человек очень
богатый и чрезвычайно честный!.. — возразил Янсутский. — Не чета этому подлецу Хмурину. — Прежде, когда Янсутский обделывал дела с Хмуриным, то всегда того хвалил больше, чем Офонькина, а теперь, начав с Офонькиным оперировать, превозносил его до небес!
Феона. Ну да. Прынцеса какая-нибудь, гляди. Уж никак не меньше. А я так
полагаю:
богатые по
богатым разойдутся, умные по умным; а вашему брату валежник останется подбирать.
Он как-то не доглядел, когда именно Илья превратился во взрослого человека. Не одно это событие прошло незаметно; так же незаметно Наталья просватала и выдала замуж дочь Елену в губернию за бойкого парня с чёрненькими усиками, сына
богатого ювелира; так же, между прочим, умерла наконец, задохнулась тёща, знойным полуднем июня, перед грозою; ещё не успели
положить её на кровать, как где-то близко ударил гром, напугав всех.
На том же
богатом ковре, на котором боярышня совершала свое путешествие, ее в торжественном безмолвии внесли в плодомасовский дом;
положили на чистое ложе, поставленное среди просторного светлого покоя, и окружили это ложе спящей красавицы целым роем прислужниц, получивших строгий наказ беречь ее пробуждение и предупреждать ее желания.
Да, если мне позволил ваш родитель,
То я готов неопытность ввести
На лучший путь. — Там нет цветов,
Там терния, но цель, к которой мы
Приходим, веселит нас — а былое
Печально или весело, смотря по тем
Мгновениям, когда о нем воспоминаешь.
Итак, всего важней последствие;
Коль к доброму концу деянья наши,
То способы всегда уж хороши,
Какие б не были — страшись Фернанда!
Он льстит тебе, обманет — или,
Положим, на тебе он женится —
Но это для того, чтоб быть
богаче.
Матрена. Как бы, кажись, мать, не опасаться! Человек этакой из души гордый, своебышный… Сама ведаешь, родителю своему… и тому, что ни есть, покориться не захотел: бросивши экой дом
богатый да привольный, чтобы только не быть ни под чьим началом, пошел в наше семейство сиротское, а теперь сам собою раздышамшись, поди, чай, еще выше себя
полагает.
Мурин вошел к себе. Через минуту он воротился и подал Ордынову
богатую подушку, всю вышитую шелками и гарусом — ту самую, которую
положила ему Катерина, когда он сделался болен.
Прихвоснев. Это есть немножко! Подрисовывается! Жена тут одного
богатого купца, и женщина, надо
полагать, этакая стыдливая, самолюбивая: в сад ко мне ездила по вечерам с одним господином, часу уж в двенадцатом, и то под вуалью.
— Я в Думу эту верил, — медленно и как бы поверяя себя, продолжал старик, — я и третий раз голос подавал, за
богатых, конечно, ну да! В то время я ещё был с миром связан, избу имел, землю, пчельник, а теперь вот сорвался с глузду и — как перо на ветру. Ведь в деревне-то и
богатым жизнь — одна маета, я
полагал, что они насчёт правов — насчёт воли то есть — не забудут, а они… да ну их в болото и с Думой! Дело лежит глубже, это ясно всякому, кто не слеп… Я тебе говорю: мужик думает, и надо ему в этом помочь.
С тарелкой в руках Цирельман обошел все столики, и каждый зритель бросал ему копейку или две, добровольно оплачивая только что пережитые сильные ощущения. Те, у кого не было мелочи,
клали дешевые папиросы. Даже известный своей скупостью Меер Ковалев,
богатый шмуклер [Шнуровой мастер. (Примеч. А. И. Куприна.)],
положил на тарелку пятачок.
— Оно, конечно, благодарим покорно, барыня, — сказал Лычков-отец, глядя в землю, — вы обрадованные, вам лучше знать. А только вот в Ересневе Воронов,
богатый мужик, значит, обещал выстроить школу, тоже говорил — я вам да я вам, и поставил только сруб да отказался, а мужиков потом заставили крышу
класть и кончать, тысяча рублей пошла. Воронову-то ничего, он только бороду гладит, а мужичкам оно как будто обидно.
В сундук
положить — утащат; поручить кому-нибудь — никому довериться нельзя; в ломбард
положить — помилуйте, это значит прямо объявить себя
богачом, Крезом каким-то.
— Вот как! Впервое слышу. Я до сих пор
полагала, что это скорей обязанность
богатых людей.
Нет такого крепкого и здорового тела, которое никогда не болело бы; нет таких богатств, которые бы не пропадали; нет такой власти, которая не кончалась бы. Всё это непрочно. Если человек
положит жизнь свою в том, чтобы быть здоровым,
богатым, важным человеком, если даже он и получит то, чего добивается, он все-таки будет беспокоиться, бояться и огорчаться, потому что будет видеть, как всё то, во что он
положил жизнь, уходит от него, будет видеть, что он сам понемногу стареется и приближается к смерти.
Для того, чтобы жить и не мучиться, надо надеяться на радости впереди себя. А какая же может быть надежда радости, когда впереди только старость и смерть? Как же быть? А так: чтобы
полагать свою жизнь не в телесных благах, а в духовных, не в том, чтобы становиться ученее,
богаче, знатнее, а в том, чтобы становиться всё добрее и добрее, любовнее и любовнее, всё больше и больше освобождаться от тела, — тогда и старость и смерть станут не пугалом и мучением, а тем самым, чего желаешь.
Богатые люди так привыкли к греху служения телу, что не видят его и,
полагая, что делают то, что должно для блага детей, с первых лет приучают их к объедению, роскоши, праздности, то есть, развращая их, готовят для них тяжелые страдания.
— Спаси Господи и помилуй своими
богатыми милостями благодетеля нашего Ермолая и всех присных его, — встав с места и
кладя малый начал, величаво сказала Филагрия. — Клавдюша! — кликнула она незнакомую Семену Петровичу послушницу, что у новой игуменьи в ключах ходила.
В лесах за Волгой бедняков, какие живут на Горах, навряд найти, зато и заволжским тысячникам далеко до нагорных
богачей. Только эти
богачи для бедного люда не в пример тяжелей, чем заволжские тысячники. Лесной народ добродушней, проще, а нагорному пальца в рот не
клади. Нагорный
богач норовит из осмины четвертину вытянуть, из блохи голенище скроить.
Тем еще много досаждал всем Орошин, что года по четыре сряду всю рыбу у Макарья скупал, барыши в карман
клал богатые, а другим оставлял только объедышки.
«Удивительно мерзкое положение! — думал он, стараясь придать себе равнодушный вид. — Коллежский асессор с младенцем идет по улице! О, господи, ежели кто увидит и поймет, в чем дело, я погиб… Положу-ка я его на это крыльцо… Нет, постой, тут окна открыты и, может быть, глядит кто-нибудь. Куда бы его? Ага, вот что, снесу-ка я его на дачу купца Мелкина… Купцы народ
богатый и сердобольный; может быть, еще спасибо скажут и на воспитание его к себе возьмут».
Калмыков этих приводили в веру крещеную, лелеяли,
клали спать с собою в одной спальне и выводили в люди, то есть в офицеры, или выдавали замуж за офицеров с
богатым приданым, часто на счет и к невыгоде родных детей.
Близ Константино-Еленовских ворот князь Холмcкий, Аристотель и Хабар встретили процессию. Они бросились к начальникам ее и предлагали им
богатый выкуп, чтобы они отпустили своего пленника. К друзьям Антона присоединилась молодая, прекрасная женщина: она
положила в складчину их золотую цепь, монисты и другие
богатые женские украшения. Это была Гаида.
Липина. Я знала, что найду вас всех в радости. Но, как сказала мадам де Севиньи в образцовых письмах своих к дочери: добро не надо делать вполовину. С помощью моих знакомых, собрала я на ваше домашнее заведение сто рублей серебром, да Подснежников, отыскав меня,
положил столько же в твою свадебную корзинку. Тут же найдешь и
богатый подвенечный наряд. Обними меня, Груня, дочка моя, дитя моего сердца!
Родится ребенок. Его крестный отец
кладет под подушку матери, лежащей в батисте и кружевах, на зубок новорожденного, полуимпериал.
Богач ставит его на карту, покупает на него любовь и ласку, почет и уважение. Еврей готов продать за него себя хоть по фунтам.
— Изволь, господин таланливый, пригожий; да только и от меня будет уговор: теперь ты должен
положить мне золотой на ручку, а за первый поцелуй, который даст тебе твоя желанная, подарить мне
богатую фату.
Она за это время успела разорить двух
богачей и сумела
положить на свое имя кругленький капиталец.
Это-то изменившееся настроение духа Глеба Алексеевича заставило его родственников особенно часто приступить к нему за допросами, вроде только что переданных. Они
полагали, что теперь именно «приспело время». Особенной настойчивостью в преследовании матримониальных целей относительно Глеба Алексеевича была его тетка Глафира Петровна Салтыкова, вдова генерал-аншефа,
богатая и всеми уважаемая в Москве старуха. Она не давала прямо проходу племяннику, и он принужден был бегать от нее как от чумы.
Слушай, я солгала, я не случайно пришла к тебе, я хотела поласкать тебя, я жаждала ласк сама,
положим это глупо, может быть, но бывают дни, когда
богатые люди для нас невыносимы и, наконец, естественное дело, кто нас кормит, того мы ненавидим.